Материал Елизаветы Понариной, газета «Поиск» № 42 (2014)
Тот, кто на иссушенной солнцем каменистой почве разбил сад, вырастил цветы, знает, сколько весит каждый плод. Не только в граммах, но и в трудах и заботах. Такой человек понимает, как хлопотно отвечать за живое: чуть недоглядел – и не за чем больше присматривать. В Никитском ботаническом саду, что раскинулся на подъезде к Ялте, обитают свыше 2000 видов и форм деревьев и кустарников. Там радует глаз несчётное количество разновидностей цветов, трав, суккулентов. А в богатейшем банке растительной плазмы, говорят, хранят материал более 11 000 видов сортов персика, граната, абрикоса, алычи, хурмы, яблони, айвы, инжира и других культур. Работниками этого всемирно известного научного учреждения выведены как минимум 400 новых сортов, а вдвое больше – 800 адаптированных сортов – передано в народное хозяйство.
Но кого из гостей Сада впечатлишь цифрами? Только профессионалов. Кого заманишь в небольшой прохладный музей, где отражена история и достижения Никитского ботанического? Когда вокруг чарующие ароматы, дивные краски, обилие и разнообразие зелёного мира, здесь люди теряют ощущение времени. Просто любуются, наслаждаются жизнью. Наиболее впечатлительные к концу прогулок вдруг воодушевляются: приобретают семена, луковицы, саженцы, увозят сиё богатство в родные края, надеясь укоренить, вырастить, получить плоды.
Истинную цену этой гармонии знает профессор Зинаида Клименко. Ведь Сад – её жизнь.
– Меня потрясает дата создания сада – 1812 год, – говорит она, ведя меня в музей Никитского ботанического, считая, что именно отсюда надо начинать знакомство с этим великим научным учреждением. – В стране – война с французами, Бородинская битва, Москва горит, а Император Александр I понимает, что только государство, которое развивает науку, может смотреть в будущее. В ответ на ходатайство генерал-губернатора Новороссийского края герцога де Ришелье по распоряжению Императора в Крыму начинают создавать первое в России опытное экономо-ботаническое учреждение. Через 6 лет Саду присваивают имя Императорский…
– Высокое имя – высокое предназначение, – продолжает Зинаида Константиновна. – Место для Сада выбирает сам герцог де Ришелье – в окрестностях селения Никита. Он же приглашает на должность директора известного ботаника и энтомолога, шведа по происхождению Х.Стевена… И Саду, говоря нынешним языком, с ходу утверждают госзадание: обеспечить развитие плодоводства на юге России. Через пару лет здесь уже торгуют саженцами лучших сортов. По заказам ботаников из разных стран привозят и высаживают на полуострове декоративные хвойные: те самые пинии – итальянские сосны, алепские сосны, переносящие засоление почв, их можно сажать вдоль берега, ливанский кедр… Благодаря расположенным параллельно ветвям он устойчив к ветрам. Ну и, конечно, секвойи, кипарисы, можжевельники и гинкго билоба – растение, что росло на Земле еще 250 млн лет назад и которое не боится ни загрязнения воздуха, ни засоления. Из него делают препараты, которые удлиняют жизнь. А когда в 1824 году Стевен передал бразды правления Николаю Гартвису, тот начинает создавать здесь российское виноградарство и виноделие. Гартвис организует первые экспедиции на Кавказ, начинает селекцию цветочно-декоративных культур камелий, пассифлоры, азалий, выводит первые отечественные сорта древовидных пионов. Но с особой страстью занимается розами, создаёт сорта, морозостойкие в условиях южного берега Крыма. Причём с использованием впервые в России метода, который потом назовут отдалённой гибридизацией.
– Это селекция на принципах Мичурина и Вавилова? – спрашиваю, примерно догадываясь, о чём речь.
– Да, когда основу будущего сорта составляют дикорастущие виды растений, устойчивые к болезням и специфике климата, – охотно разъясняет Клименко. – Крым лишь кажется раем для цветов. Здесь сухие субтропики. Летом от жары почва слишком перегревается, а воздух становится таким сухим, что обжигает нежные листья и лепестки. Селекционерам это надо учитывать в своих исследованиях. Столь популярная на Западе межсортовая гибридизация, то есть скрещивание культурных сортов, приводит к быстрой, но недолговечной победе. Сорт, полученный от растений, чей генофонд обеднён долгой – в 20-25 поколений – дорогой к декоративности, быстро теряет свои привлекательные черты. Отдалённая гибридизация — наиболее эффективный метод селекции, но он и наиболее труден: требует сбора дикорастущих ценных видов из разных стран, для чего организуются экспедиции, а также кропотливой многолетней селекционной работы, особенно для получения выдающихся промышленных сортов.
Дальше о традициях Никитского ботанического сада рассказывает экскурсовод музея, м.н.с. лаборатории дендрологии Елена Спотарь. Судя по фактам, что она излагает, Сад силён своими кадрами. Что ни имя тут – легенда. Та же Зинаида Клименко, например, родом из семьи селекционеров, трудившихся в Никитском саду с середины 50-х годов ХХ века. Её родители специализировались на камелиях, рододендронах, гладиолусах и особенно — на розах и тюльпанах. Было выведено почти 100 сортов роз, районированных от Крыма до Сахалина. Сейчас в Саду трудится дочь Зинаиды Константиновны, точнее – семья дочери. В Никитском ботаническом таких профессионалов много. Запомнились династии Митрофановых, Смыковых, Рихтеров… Бросились в глаза цифры: в 1990 году здесь трудилась почти тысяча человек. Сегодня поменьше: 176 научных сотрудников и 325 человек вспомогательного персонала. Профессор Зинаида Клименко работает в саду 56 лет. И знает о нём, кажется, всё. Послушав её рассказы, я пожалела, что про такие научные центры не сняты сериалы. Какая бы “Крымская сага” получилась! Столько драматизма, благородства, примеров стойкого служения науке в пределах одного научного учреждения.
Например, в годы Великой Отечественной войны Крым был оккупирован немецкими войсками. Понимая ценность Сада, они не разрушали его, даже выдали охранную грамоту. Но, отступая, гитлеровцы прихватили… гербарий, который собирали здесь с 1914 года. Добрую сотню тысяч бесценных листов. Узнав об этом, директор НБС Анатолий Коверга кинулся на поиск сокровища. В 1944 году, когда война еще не кончилась, он добрался до Германии и где-то на полустанке под Берлином нашёл в тупике вагон с гербарием. Он вернул его на Родину. И сейчас гербарий – все 169 000 его листов – один из богатейших в Европе. Он является мировым достоянием. Хватило бы у нас мужества, а главное, убеждения в необходимости такого поступка и силы воли на него? Готовы мы такими образцами профессионального достоинства мерить свои дни? Честно скажу, не знаю. До таких героев, мне кажется, нам тянуться и тянуться.
Ещё пример. Как-то под вечер по коллекции суккулентов водила меня заведующая сектором по выращиванию суккулентов и цветочно-декоративных культур Ольга Гончарова, показывала гигантов – агавы, юкки, столбовые кактусы, золотые шары эхинокактусов Грузона, рассказывала о том, как стали своими на пространстве от Севастополя до Карадага опунции, привезённые в Крым учёными… Знакомила с бутылочным деревом… А я смотрела на эту тихую женщину, слушала её мягкий голос и думала, откуда она взяла смелость встать перед бульдозером, когда несколько лет назад отпрыски киевских властителей замахнулись на земли Сада? Тогда Ольга Ивановна вместе с коллегами пыталась собой заслонить розарий у моря от ножа бульдозера. Но людей отшвыривали, а растения – 3,5 гектара цветущих плантаций – вырывали, чтобы на их месте возвести понятную их менталитету красоту – коттеджи.
Комментируя ту историю, Клименко восклицает: «Император не покусился ни на метр Сада! Наоборот, к столетнему юбилею в 1912 царская Россия выделяет площади под новый парк и средства на научные исследования и хозяйственную деятельность. В советское время организуют учебные заведения, аспирантуру при Никитском ботаническом саду. Нам передают Мыс Мартьян – 240 гектаров суши и моря, где тут же коллектив Сада организует заповедник реликтовых субтропических и прибрежных морских экосистем. А про последние двадцать с лишним лет только и могу сказать: это был период анабиоза. Мы не умирали, не давали погибнуть нашим коллекциям, но пользовались тем, что создали когда-то. Нас спас огромный селекционный задел. И сейчас мы пришли в Россию достойно. Наши 27 сортов с высокими декоративными качествами – розы, канны, тюльпаны – районированы по Северокавказскому региону, вошли в ассортимент РФ. Мы опять начинаем ездить в командировки. Это сейчас нас Российская академия наук под своё крыло приняла.
– Но ведь только под своё научно-методическое руководство? Это статус учреждения РАН. Крым вас в федеральную собственность РФ не отдал. Сказал, что самим нужен, – уточняю я.
– Тем не менее, завтра улетаем в Москву. На международную выставку «Крокус-Экспо». Будем представлять достижения Сада, выступать с докладами на круглом столе по Крыму. (Вернулись с выставки представители НБС с дипломом и золотой медалью. – Прим. ред.) К себе приглашаем. В октябре-ноябре будет Бал хризантем. Во всём великолепии предстанут сотни сортов мелкоцветковых и крупноцветковых сортов. В мае провели международную конференцию, посвящённую ландшафтному дизайну.
– Были гости?
– Ну да, из разных стран. От Украины – из Львова и Донбасса. А вот наш директор – Юрий Плугатарь, доктор сельскохозяйственных наук. Он недавно возглавил Представительство РАН в Крымском федеральном округе.
Здороваюсь, но вместо поздравлений почему-то с ходу интересуюсь, много ли сотрудников Сад потерял, когда «Крым стал наш».
– У меня такое ощущение, что Сад умеет не отпускать настоящих специалистов. Он их привязывает к себе, – отвечает Юрий Владимирович. – Вот я – лесник по образованию, выпускник Санкт-Петербургской государственной лесотехнической академии. Успешно руководил Крымской горно-лесной научно-исследовательской станцией, а готовя докторскую диссертацию, почувствовал, что мне нужен масштаб, материал Никитского ботанического сада. Попросился туда на работу. Занимаюсь дендрологией парков и лесных ценозов. Счастлив, что могу здесь трудиться. У Сада – огромная перспектива максимально эффективно использовать наработанные ресурсы по растениеводству, агроэкологии, плодоводству, биотехнологиям, эфиромасличным культурам…
Причём часто направления пересекаются. Например, вон видите расчищенный участок? Зачем в самом центре Сада чуть ли не перерыли почти три гектара отнюдь не ровной почвы? Зачем ладят террасы, перекрывают плитами водоток? Там будет наш новый розарий. Целая группа ландшафтных архитекторов уже работает над его будущим обликом, чтобы представить плоды наших селекционеров шикарно, броско.
– У них сейчас, открою секрет, есть амбициозная цель – создать сорта вечнозелёных плетистых роз, да ещё с практически постоянным цветением, – рассказывает Плугатарь. – Мы уже создали сорта для открытого грунта, которые цветут больше двухсот дней в году. К тому же холодостойкие, в субтропиках их не надо укрывать. Но им этого мало. Вы слышали, что у роз есть примерно 24 типа ароматов – могут пахнуть розой, фиалкой, подснежником, яблоком, грушей, лимоном, апельсином, да ещё с оттенками… Это сказочно. Но главное – целебно: отдельные ароматы роз снимают сердечные приступы и различные спазмы. Плюс розовое масло оказывает потрясающее влияние на человека. Не цветок, а целебная лаборатория. Изучив около 2 тысяч сортов, наши селекционеры отобрали для этих целей примерно 100 сортов с сильным ароматом. Теперь им под силу подобрать такой состав розария, что, проведя в нём четверть часа в день, пациент избавится от многих недугов. Представляете, какие это возможности для санаториев, пансионатов? Новое направление. Кстати, и для возрождения эфиромасличной промышленности, которую и на Украине, и в России практически свели на нет. А для здоровья и красоты населённых пунктов? Например, Алушта решила стать городом роз. Обратилась к нам, мы разработали проект, и скоро в парках, аллеях, скверах и на бульварах этого города будут высажены тысячи кустов роз из Никитского ботанического сада. Представляете, какое очарование обретёт город? А мы можем выполнить подобные заказы хоть для Севастополя, хоть для Симферополя. Нужна только решимость измениться к лучшему.
– Ну, а у самого Никитского ботанического такая решимость есть? Вы знаете, как Саду надо меняться и ради чего?
– Знаем. Именно поэтому мы не только стали структурой РАН, но и подали заявку в Российский научный фонд на конкурс «Реализация комплексных научных программ организаций». При подготовке документов на конкурс мы поняли, что наши исследования находятся на современном научном уровне – мы этим гордимся. Если выиграем и появятся деньги, мы сможем быстрее воплотить в жизнь наши планы, основная цель которых – работа на благо Крыма и всей России.
Елизавета ПОНАРИНА, 17 октября 2014 г.
Просмотров: 2 676
